В жизни всегда есть место пофигу
Продолжение второй части, то, что должно было уместиться в комментариях
читать дальше- Вампиршу я не убивал, - напомнил волшебнице Антон.
- Возможно, - легко согласилась Ольга, - только тебе придется убедить в этом Инквизицию. А главным свидетелем на судебном заседании будет Завулон. Поэтому шансы на то, что тебе поверят, с невероятной скоростью стремятся к нулю. Борис надеется - ему удастся договориться с Завулоном. На твоем месте я бы на это не рассчитывала. У главы Дневного Дозора к тебе личные счеты. Если Гесер вмешается, будет только хуже.
- Есть куда хуже? – мрачно поинтересовался Городецкий.
- Поверь мне, есть,- ответила волшебница, - официальное развоплощение – чистой воды гуманизм по сравнению с тем, что может тебя ждать, если ты попадешь в руки Артура. С того момента, как ты, Антон, показал вампирше свое удостоверение – твоя судьба решилась. Мы с Борисом могли только наблюдать.
Городецкий сначала не понял, что в словах Ольги так резануло слух. Еще никогда при нем волшебница не называла главу Дневного Дозора по имени. Из подсознания всплыл вопрос: что произошло? Что изменилось? Между Антоном и Ольгой? Между Ольгой и Завулоном? Но об этом он спросит потом, сейчас куда важнее другие вопросы.
- Вы все видели? Все знали? И не вмешались?!
- Не кричи, - нахмурившись, сказала Великая, - знали не все. Но кое-что Борису удалось разобрать в вероятностных развилках. Расклад в большинстве случаев ложился не в пользу Светлых. Любое действие со стороны Гесера могло только усугубить ситуацию. Что-то изменить мог лишь ты, Антон. Но ты не справился.
- Я должен был умереть? – проклиная себя за внезапно севший голос, спросил маг.
- Ты умер, - сказала ему Ольга, - ты был мертв около двух часов.
- Почему Гесер меня вернул?
Прежде чем ответить волшебница долго смотрела на Антона. И маг никак не мог понять, что сулит ее взгляд.
- Я не думала, что Борис сорвется, - сказала она наконец, - когда ты умирал, он чувствовал всю твою боль. Потому что щит, которым Гесер отсек тебя от Светланы, объединяет сознание его создавшего с сознанием объекта отсечения. Затем на место прибыли Игорь с Гариком. Увидели, как Завулон втирает тебя в асфальт, и тут же один из них попытался связаться с Борисом. А другой – бросил зов твоей жене. От большого ума, видимо. Когда закричала Светка – это стало последней каплей. Борис открыл порта и исчез. А через сорок минут вызвал меня. Светлане приказал оставаться рядом с артефактом.
- Дальше, - попросил Антон.
- Когда я вышла из Сумрака, ты уже лежал вот здесь, на столе, - продолжила Великая, - и дышал. Что ж, Гесер не смог оставить своего ученика.
Если бы Городецкий не знал Ольгу столько времени, не побывал в ее теле, не доверялся ей в самом сокровенном, то мог бы поклясться, что при этих словах в золотистых глазах волшебницы читалась яркая неприязнь. И Великая назвала Завулона по имени. Это могло не значить ничего, но с другой стороны – могло и очень многое. Даже не зацепка, так мелкая шероховатость. У тебя паранойя, Городецкий. Что может быть общего у любовницы Гесера и его заклятого врага?
- То, что Дневной Дозор до сих пор не обратился в Инквизицию – нам на руку,- сказала Ольга, - но думаю, к завтрашнему утру все бумаги уже будут в Праге. У тебя есть возможность провести дома эту ночь. Отдохни, собери вещи.
- И соберись с мужеством, - пошутил Антон, желая показать, что не теряет головы.
- Пригодится, - кивнула Ольга, - только я очень тебя прошу: без глупостей.
Городецкий прекрасно понимал, что имеет ввиду Великая. Бежать, затаиться, скрыться, спрятаться. Все это было бы возможно, знай Антон, что он невиновен. Сейчас же все было бессмысленно. От себя не убежишь.
- Поеду я, - кое-как поднимаясь с кушетки, мрачно сказал Городецкий.
- Только прежде ответь мне на один вопрос, - попросила Ольга и что-то достала из кармана, - ты зачем свой охранный оберег жене в сумку положил?
Признаваться еще в одной глупости не хотелось. Да и не пришлось. Волшебница сделала все за него.
- Если ты рассчитывал, что он защитит Светлану при вмешательстве Темных в наши манипуляции с артефактом, то ты ошибся. Оберег может закрыть от Завулона только тебя. Держи.
- Спасибо, - маг протянул руку и взял оберег-ошейник.
- Темным этот реликтовый резонатор нужен как собаке пятая нога. Он уже давно не управляем. Только сумеречное пространство своей работой искажает, - закончила Ольга.
- А кто его активировал? – спросил Антон.
Великая неопределенно пожала плечами.
- Ладно уж, давай одевайся, - сказала она, поднимаясь с кушетки. Ольга прошла в глубь кабинета и вернулась, подавая Городецкому его куртку. - Сейчас Игнат освободится, домой тебя отвезет.
- Он в курсе? - с трудом попадая в рукава, спросил маг.
- Все управление в курсе.
- Тогда я, пожалуй, на метро.
- Уверен?
- Абсолютно, - Городецкий направился к двери. У самого выхода остановился. Оглянулся.
- Что? - спросила его Ольга.
- А Гесер мне ничего не велел сказать? Передать? – Антон понимал, что спрашивать бесполезно. Оставь ему что-нибудь Борис Игнатьевич – Ольга уже бы отдала. Но сейчас, чувствуя себя загнанным в тупик, он надеялся… на что? На чудо. На подсказку, как ему выбраться из этого ужаса. На поддержку, в конце концов.
Ольга отрицательно покачала головой. А потом, спохватилась, бросила:
- Подожди.
И исчезла. Городецкий успел заметить, как волшебница проходит сквозь первые три сумеречные слоя, дальше видеть ему было уже не дано.
- Вот, - Великая возникла за его спиной, - это тебе.
В руках Ольга держала книгу. Маленький томик обтянутый черной кожей. На обложке мерцал оттесненным серебром небольшой крест. Обветшавший потрепанный переплет и желтоватый цвет страниц говорили о немалом возрасте фолианта. Городецкий взял книгу. Прочитал название.
- Видения Апокалипсиса? - удивился маг, - фантазии безумного монаха как занятное чтиво на ночь?
- Будь серьезнее, - раздраженно попросила Ольга. - Гесер просил передать, я его просьбу выполнила. Хорошо, что не забыла. А зачем она тебе? Выясняй сам.
Волшебница смотрела на книгу так, будто сам факт существования этой сшитой стопки полуистлевшей бумаги причинял ей душевную боль. После того, как Антон взял книгу, Ольга не сдержавшись, брезгливо вытерла руки о платье.
- Ты знаешь что-нибудь об этой книге? – спросил Городецкий.
- Нет, - отводя глаза, ответила Великая.
И Антон ей не поверил.
В коридоре на Городецкого с размаху налетел Родька, вечно спешащий по своим компьютерно-сетевым делам.
- Прости, Антоныч, прости. Не углядел, - затараторил он, придерживая потерявшего равновесие мага за отвороты куртки, - лихо тебя.
- Лихо. Пусти, не упаду.
Заваленко послушно опустил руки. Отступил назад. Оглядел Антона с ног до головы и сочувственно покачал головой.
- Дурак потому что, - сказал Городецкий, - не жалей. Не надо.
- Кто ж знал, - развел руками Заваленко, - не переживай, утрясется.
Не переживай. Отпереживался уже
- Хороший ты, Родька, - тихо сказал Антон, - только оптимизма у тебя в голосе маловато. Ты помоги мне куртку застегнуть. Сам не могу. Левая рука еще плохо двигается, а правая – занята.
И маг поднял правую руку вверх, словно показывая: вот, видишь, действительно, занята. Взгляд Родиона застыл на книги, которую Городецкий держал перед его лицом. Пытаясь что-то сказать, Заваленко открывал и вновь закрывал рот. Но так и не произнес ни звука. В его глазах Антон увидел откровенный ужас.
- Родька, - осторожно окликнул он, - ты что?
Не ответив, разом побледневший Заваленко медленно попятился, а потом развернулся и бросился прочь.
4.
Костя шел впереди. Засунув руки в карманы, ссутулившись и забирая ногами в огромных темно-красных «гриндерах». Со стороны взглянуть - припозднившийся студент возвращающийся домой из института или с дружеской вечеринки. А в двух шагах за ним, слегка покачиваясь, шел парень с разбитым лицом. Его черная куртка была залита кровью.
Городецкий не знал о чем говорить. Но что-то уже непременно следовало сказать. Молчание становилось нестерпимым. Костя ни о чем его не спросил, ничего не сказал, просто повернулся и пошел. А Антон пошел за ним следом. Они уже поднялись наверх и шли по улице, старательно укрываясь в вечерних тенях. Оставалось пройти квартал, потом еще проулок, и впереди покажется родная бетонная высотка. Костя вел Городецкого домой.
- Я не знал, - второй раз за сегодняшний день признался Антон.
- Это не важно, - не оборачиваясь, бросил Саушкин.
- Я не хотел причинить ей вреда, - тихо сказал Городецкий.
- Я тебе не верю, - ответил ему вампир, и прибавил шаг.
«Ты должен видеть них тех, кто они есть на самом деле, - в ушах дозорного зазвучал голос Ольги, - все Темные - твои враги».
Эти слова оказалось очень легко запомнить и куда сложнее принять. Расценивать как недруга какого-нибудь абстрактного Темного намного проще, чем соседа по лестничной клетке, на беду твою принимающего кровь внутриутробно.
У каждого дозорного есть за плечами истории, которые редко вспоминаются, еще реже рассказываются вслух. Истории о том, как поверил тому, кому не стоило верить, пожалел того, кого не стоило жалеть. Сколько их, таких Светлых, что попытались увидеть хорошее там, где его по определению не может быть? Поверили в добрую Тьму? Сколько из них поплатилось за свою доверчивость?
Сколько бы ни было, сегодня добавился еще один. И некого Городецкому винить, кроме самого себя. Даже мальчишка этот, торопливо шагающий впереди, не виноват. Он и не знает, как все завертелось из-за того, что Антон пытался к нему, Косте Саушкину, относиться по-человечески. Смешно звучит. Только не хотелось Городецкому терять хотя бы слабую тень тех дружеских отношений, что связывали их совсем недавно.
Враг. Страшное слово. Окончательное. Бесповоротное. Оно исключает и вежливо-холодное молчание при совместном курении на грязной подъездной лестнице, и поочередное истребление синего мха – сумеречного паразита, во всю разрастающегося в многоквартирных домах, и весь их сложившийся уклад, что опирается на негласные правила, строго соблюдаемые обеими сторонами.
Враг. Один раз оно уже прозвучало в их маленьком мирке. И Антон не знал, кому тогда было больнее. В ту минуту Городецкий дал себе обещание никогда больше не переступать отмеченных границ. И по возможности не ввязываться в расследования, густо замешанные на пролитой человеческой крови.
Догадывался ли об этом Костя? Возможно. А может быть и нет. Но Тьма – не молодой впечатлительный вампир, Тьма все знает наверняка. И в глубине ее грустных усталых глаз таиться холодный расчет. Вот ты и попался, Антон, попался на симпатию и личную привязанность как на зазубренный крючок.
Двор выделенный муниципалитетом на две параллельно стоящие бетонные высотки был маленьким и может быть от того, очень уютным. Пара скамеек, невысокие подстриженные кустарники, детская песочница и аккуратные ряды гаражей-«ракушек». Лампы на фонарных столбах гудели под напряжением и исправно освещали этот мини-оазис порядка и относительного спокойствия. Даже в такой поздний час в песочнице возился увлеченный малыш, а молодая мама с миловидным, но изможденным лицом терпеливо ждала, когда капризное чадо наиграется и позволит увести себя.
Проходя мимо, Костик кивнул женщине как старой знакомой, та приветливо улыбнулась в ответ. Но стоило Антону выйти на освещенное пространство, как улыбка сошла с лица женщины. Она схватила сына за руку и, не обращая внимания на обиженный рев, заспешила домой .
- Вот тебе и Светлый маг, - оценив юмор ситуации, прокомментировал Городецкий.
- По внешности судят те, кто не способен увидеть суть, - сказал Саушкин.
Ей не дано видеть. Не дано различить в ком из этих двоих тьма, а в ком свет. Понять кто из них представляет большую угрозу. А сам-то ты знаешь, Городецкий, кто из вас опаснее? Молоденький вампир, так ни разу и не попробовавший живой крови, или ты - светлый маг, которому больше нечего терять? Кто из вас двоих может запросто свернуть ей шею, и ему за это ничего уже не будет.
- Возможно, она видит глубже, чем ты думаешь, Костя.
Саушкин сбился с шага. Недоверчиво оглянулся на Антона.
- Ты не сможешь, - сказал Костя, но голосу его не хватало уверенности. И Городецкий вдруг понял, что Костя ему, действительно, больше не верит.
Открыв дверь в подъезд, вампир посторонился, пропуская Антона вперед. Маг прошел, поднялся по лестнице на пару ступеней и оглянулся - Костя все так же стоял у двери и, кажется, не собирался заходить. Что ж, дело, как говорится, хозяйское.
- Ну, сосед, тогда будем с тобой прощаться, - сказал Антон, - вряд ли еще увидимся.
Саушкин молча кивнул. И верно, к чему слова. Когда долго друг друга знаешь, попрощаться хватит и взгляда. Однако, Костя упорно отводил глаза.
Антон развернулся и пошел вверх. Ему было так тошно, что впору самому повеситься, не дожидаясь решения пражского суда. А впереди еще целая ночь. Время чтобы собраться с мужеством, как Городецкий сказал Ольге. Чушь сказал. К утру он растеряет последние остатки своего... мужества.
Так хочется, чтобы сейчас здесь, рядом, была Светлана. Но ее нет в Москве и это, конечно, к лучшему. Все бы сразу осложнилось. Нет, жена не стала бы его осуждать и даже, возможно, не стала плакать. При муже. Она не такая, его Светка. Она бы приняла одно простое решение. И Антон, и Гесер знают какое. Как знают и то, что Завулон не пощадит неопытную Светлую волшебницу, вызвавшую его на дуэль. Потому и держит Борис Игнатьич Свету на Тибете. Для Московского дозора потеря мага третьего уровня - болезненно, но не смертельно, а потерять потенциальную Великую Гесер себе не позволит. Скорее всего жену Городецкий увидит только на трибунале.
Значит впереди Антона ждала пустая квартира, в тишине которой даже припасенная в холодильнике бутылка водки не сделает предстоящую бессонную ночь короче.
Внизу хлопнула дверь, кто-то, торопясь, перепрыгивая через ступени, бежал вверх.
Костя вылетел на лестничную площадку, когда Городецкий уже подходил к своей квартире.
- Антон, стой! Не открывай!
Маг остановился. Рука с ключами опустилась.
- Антон, я не могу тебе помочь, но могу хотя бы предупредить, - Костя говорил быстро, опасливо косясь на дверь в квартиру Городецкого и от волнения проглатывая окончания слов, - я знаю, у тебя есть от него какая-то защита. Он говорил мне. Какой-то оберег. Надень. Обязательно надень. Вдруг поможет. И будь осторожен... сосед.
На последних словах вампир уже отступал по ступеням вниз, а, закончив, махнул на прощанье рукой и, не дожидаясь ответа, оглушительно топая, помчался по лестнице.
Вот так, Городецкий, вот так. А ты думал, что у тебя есть еще целая ночь. И больше нет друга.
- Спасибо, - вслед Косте запоздало крикнул Антон. И нащупав в кармане куртки ошейник-оберег, надел его на шею. Громко щелкнула застежка.
- Нет надо мной твоей власти, Завулон.
Тьма злобно ощерилась за спиной Городецкого. Дверь в квартиру медленно, приглашающе распахнулась.
фейкин, начиная с цифры 4. ты уже не читал
читать дальше- Вампиршу я не убивал, - напомнил волшебнице Антон.
- Возможно, - легко согласилась Ольга, - только тебе придется убедить в этом Инквизицию. А главным свидетелем на судебном заседании будет Завулон. Поэтому шансы на то, что тебе поверят, с невероятной скоростью стремятся к нулю. Борис надеется - ему удастся договориться с Завулоном. На твоем месте я бы на это не рассчитывала. У главы Дневного Дозора к тебе личные счеты. Если Гесер вмешается, будет только хуже.
- Есть куда хуже? – мрачно поинтересовался Городецкий.
- Поверь мне, есть,- ответила волшебница, - официальное развоплощение – чистой воды гуманизм по сравнению с тем, что может тебя ждать, если ты попадешь в руки Артура. С того момента, как ты, Антон, показал вампирше свое удостоверение – твоя судьба решилась. Мы с Борисом могли только наблюдать.
Городецкий сначала не понял, что в словах Ольги так резануло слух. Еще никогда при нем волшебница не называла главу Дневного Дозора по имени. Из подсознания всплыл вопрос: что произошло? Что изменилось? Между Антоном и Ольгой? Между Ольгой и Завулоном? Но об этом он спросит потом, сейчас куда важнее другие вопросы.
- Вы все видели? Все знали? И не вмешались?!
- Не кричи, - нахмурившись, сказала Великая, - знали не все. Но кое-что Борису удалось разобрать в вероятностных развилках. Расклад в большинстве случаев ложился не в пользу Светлых. Любое действие со стороны Гесера могло только усугубить ситуацию. Что-то изменить мог лишь ты, Антон. Но ты не справился.
- Я должен был умереть? – проклиная себя за внезапно севший голос, спросил маг.
- Ты умер, - сказала ему Ольга, - ты был мертв около двух часов.
- Почему Гесер меня вернул?
Прежде чем ответить волшебница долго смотрела на Антона. И маг никак не мог понять, что сулит ее взгляд.
- Я не думала, что Борис сорвется, - сказала она наконец, - когда ты умирал, он чувствовал всю твою боль. Потому что щит, которым Гесер отсек тебя от Светланы, объединяет сознание его создавшего с сознанием объекта отсечения. Затем на место прибыли Игорь с Гариком. Увидели, как Завулон втирает тебя в асфальт, и тут же один из них попытался связаться с Борисом. А другой – бросил зов твоей жене. От большого ума, видимо. Когда закричала Светка – это стало последней каплей. Борис открыл порта и исчез. А через сорок минут вызвал меня. Светлане приказал оставаться рядом с артефактом.
- Дальше, - попросил Антон.
- Когда я вышла из Сумрака, ты уже лежал вот здесь, на столе, - продолжила Великая, - и дышал. Что ж, Гесер не смог оставить своего ученика.
Если бы Городецкий не знал Ольгу столько времени, не побывал в ее теле, не доверялся ей в самом сокровенном, то мог бы поклясться, что при этих словах в золотистых глазах волшебницы читалась яркая неприязнь. И Великая назвала Завулона по имени. Это могло не значить ничего, но с другой стороны – могло и очень многое. Даже не зацепка, так мелкая шероховатость. У тебя паранойя, Городецкий. Что может быть общего у любовницы Гесера и его заклятого врага?
- То, что Дневной Дозор до сих пор не обратился в Инквизицию – нам на руку,- сказала Ольга, - но думаю, к завтрашнему утру все бумаги уже будут в Праге. У тебя есть возможность провести дома эту ночь. Отдохни, собери вещи.
- И соберись с мужеством, - пошутил Антон, желая показать, что не теряет головы.
- Пригодится, - кивнула Ольга, - только я очень тебя прошу: без глупостей.
Городецкий прекрасно понимал, что имеет ввиду Великая. Бежать, затаиться, скрыться, спрятаться. Все это было бы возможно, знай Антон, что он невиновен. Сейчас же все было бессмысленно. От себя не убежишь.
- Поеду я, - кое-как поднимаясь с кушетки, мрачно сказал Городецкий.
- Только прежде ответь мне на один вопрос, - попросила Ольга и что-то достала из кармана, - ты зачем свой охранный оберег жене в сумку положил?
Признаваться еще в одной глупости не хотелось. Да и не пришлось. Волшебница сделала все за него.
- Если ты рассчитывал, что он защитит Светлану при вмешательстве Темных в наши манипуляции с артефактом, то ты ошибся. Оберег может закрыть от Завулона только тебя. Держи.
- Спасибо, - маг протянул руку и взял оберег-ошейник.
- Темным этот реликтовый резонатор нужен как собаке пятая нога. Он уже давно не управляем. Только сумеречное пространство своей работой искажает, - закончила Ольга.
- А кто его активировал? – спросил Антон.
Великая неопределенно пожала плечами.
- Ладно уж, давай одевайся, - сказала она, поднимаясь с кушетки. Ольга прошла в глубь кабинета и вернулась, подавая Городецкому его куртку. - Сейчас Игнат освободится, домой тебя отвезет.
- Он в курсе? - с трудом попадая в рукава, спросил маг.
- Все управление в курсе.
- Тогда я, пожалуй, на метро.
- Уверен?
- Абсолютно, - Городецкий направился к двери. У самого выхода остановился. Оглянулся.
- Что? - спросила его Ольга.
- А Гесер мне ничего не велел сказать? Передать? – Антон понимал, что спрашивать бесполезно. Оставь ему что-нибудь Борис Игнатьевич – Ольга уже бы отдала. Но сейчас, чувствуя себя загнанным в тупик, он надеялся… на что? На чудо. На подсказку, как ему выбраться из этого ужаса. На поддержку, в конце концов.
Ольга отрицательно покачала головой. А потом, спохватилась, бросила:
- Подожди.
И исчезла. Городецкий успел заметить, как волшебница проходит сквозь первые три сумеречные слоя, дальше видеть ему было уже не дано.
- Вот, - Великая возникла за его спиной, - это тебе.
В руках Ольга держала книгу. Маленький томик обтянутый черной кожей. На обложке мерцал оттесненным серебром небольшой крест. Обветшавший потрепанный переплет и желтоватый цвет страниц говорили о немалом возрасте фолианта. Городецкий взял книгу. Прочитал название.
- Видения Апокалипсиса? - удивился маг, - фантазии безумного монаха как занятное чтиво на ночь?
- Будь серьезнее, - раздраженно попросила Ольга. - Гесер просил передать, я его просьбу выполнила. Хорошо, что не забыла. А зачем она тебе? Выясняй сам.
Волшебница смотрела на книгу так, будто сам факт существования этой сшитой стопки полуистлевшей бумаги причинял ей душевную боль. После того, как Антон взял книгу, Ольга не сдержавшись, брезгливо вытерла руки о платье.
- Ты знаешь что-нибудь об этой книге? – спросил Городецкий.
- Нет, - отводя глаза, ответила Великая.
И Антон ей не поверил.
В коридоре на Городецкого с размаху налетел Родька, вечно спешащий по своим компьютерно-сетевым делам.
- Прости, Антоныч, прости. Не углядел, - затараторил он, придерживая потерявшего равновесие мага за отвороты куртки, - лихо тебя.
- Лихо. Пусти, не упаду.
Заваленко послушно опустил руки. Отступил назад. Оглядел Антона с ног до головы и сочувственно покачал головой.
- Дурак потому что, - сказал Городецкий, - не жалей. Не надо.
- Кто ж знал, - развел руками Заваленко, - не переживай, утрясется.
Не переживай. Отпереживался уже
- Хороший ты, Родька, - тихо сказал Антон, - только оптимизма у тебя в голосе маловато. Ты помоги мне куртку застегнуть. Сам не могу. Левая рука еще плохо двигается, а правая – занята.
И маг поднял правую руку вверх, словно показывая: вот, видишь, действительно, занята. Взгляд Родиона застыл на книги, которую Городецкий держал перед его лицом. Пытаясь что-то сказать, Заваленко открывал и вновь закрывал рот. Но так и не произнес ни звука. В его глазах Антон увидел откровенный ужас.
- Родька, - осторожно окликнул он, - ты что?
Не ответив, разом побледневший Заваленко медленно попятился, а потом развернулся и бросился прочь.
4.
Костя шел впереди. Засунув руки в карманы, ссутулившись и забирая ногами в огромных темно-красных «гриндерах». Со стороны взглянуть - припозднившийся студент возвращающийся домой из института или с дружеской вечеринки. А в двух шагах за ним, слегка покачиваясь, шел парень с разбитым лицом. Его черная куртка была залита кровью.
Городецкий не знал о чем говорить. Но что-то уже непременно следовало сказать. Молчание становилось нестерпимым. Костя ни о чем его не спросил, ничего не сказал, просто повернулся и пошел. А Антон пошел за ним следом. Они уже поднялись наверх и шли по улице, старательно укрываясь в вечерних тенях. Оставалось пройти квартал, потом еще проулок, и впереди покажется родная бетонная высотка. Костя вел Городецкого домой.
- Я не знал, - второй раз за сегодняшний день признался Антон.
- Это не важно, - не оборачиваясь, бросил Саушкин.
- Я не хотел причинить ей вреда, - тихо сказал Городецкий.
- Я тебе не верю, - ответил ему вампир, и прибавил шаг.
«Ты должен видеть них тех, кто они есть на самом деле, - в ушах дозорного зазвучал голос Ольги, - все Темные - твои враги».
Эти слова оказалось очень легко запомнить и куда сложнее принять. Расценивать как недруга какого-нибудь абстрактного Темного намного проще, чем соседа по лестничной клетке, на беду твою принимающего кровь внутриутробно.
У каждого дозорного есть за плечами истории, которые редко вспоминаются, еще реже рассказываются вслух. Истории о том, как поверил тому, кому не стоило верить, пожалел того, кого не стоило жалеть. Сколько их, таких Светлых, что попытались увидеть хорошее там, где его по определению не может быть? Поверили в добрую Тьму? Сколько из них поплатилось за свою доверчивость?
Сколько бы ни было, сегодня добавился еще один. И некого Городецкому винить, кроме самого себя. Даже мальчишка этот, торопливо шагающий впереди, не виноват. Он и не знает, как все завертелось из-за того, что Антон пытался к нему, Косте Саушкину, относиться по-человечески. Смешно звучит. Только не хотелось Городецкому терять хотя бы слабую тень тех дружеских отношений, что связывали их совсем недавно.
Враг. Страшное слово. Окончательное. Бесповоротное. Оно исключает и вежливо-холодное молчание при совместном курении на грязной подъездной лестнице, и поочередное истребление синего мха – сумеречного паразита, во всю разрастающегося в многоквартирных домах, и весь их сложившийся уклад, что опирается на негласные правила, строго соблюдаемые обеими сторонами.
Враг. Один раз оно уже прозвучало в их маленьком мирке. И Антон не знал, кому тогда было больнее. В ту минуту Городецкий дал себе обещание никогда больше не переступать отмеченных границ. И по возможности не ввязываться в расследования, густо замешанные на пролитой человеческой крови.
Догадывался ли об этом Костя? Возможно. А может быть и нет. Но Тьма – не молодой впечатлительный вампир, Тьма все знает наверняка. И в глубине ее грустных усталых глаз таиться холодный расчет. Вот ты и попался, Антон, попался на симпатию и личную привязанность как на зазубренный крючок.
Двор выделенный муниципалитетом на две параллельно стоящие бетонные высотки был маленьким и может быть от того, очень уютным. Пара скамеек, невысокие подстриженные кустарники, детская песочница и аккуратные ряды гаражей-«ракушек». Лампы на фонарных столбах гудели под напряжением и исправно освещали этот мини-оазис порядка и относительного спокойствия. Даже в такой поздний час в песочнице возился увлеченный малыш, а молодая мама с миловидным, но изможденным лицом терпеливо ждала, когда капризное чадо наиграется и позволит увести себя.
Проходя мимо, Костик кивнул женщине как старой знакомой, та приветливо улыбнулась в ответ. Но стоило Антону выйти на освещенное пространство, как улыбка сошла с лица женщины. Она схватила сына за руку и, не обращая внимания на обиженный рев, заспешила домой .
- Вот тебе и Светлый маг, - оценив юмор ситуации, прокомментировал Городецкий.
- По внешности судят те, кто не способен увидеть суть, - сказал Саушкин.
Ей не дано видеть. Не дано различить в ком из этих двоих тьма, а в ком свет. Понять кто из них представляет большую угрозу. А сам-то ты знаешь, Городецкий, кто из вас опаснее? Молоденький вампир, так ни разу и не попробовавший живой крови, или ты - светлый маг, которому больше нечего терять? Кто из вас двоих может запросто свернуть ей шею, и ему за это ничего уже не будет.
- Возможно, она видит глубже, чем ты думаешь, Костя.
Саушкин сбился с шага. Недоверчиво оглянулся на Антона.
- Ты не сможешь, - сказал Костя, но голосу его не хватало уверенности. И Городецкий вдруг понял, что Костя ему, действительно, больше не верит.
Открыв дверь в подъезд, вампир посторонился, пропуская Антона вперед. Маг прошел, поднялся по лестнице на пару ступеней и оглянулся - Костя все так же стоял у двери и, кажется, не собирался заходить. Что ж, дело, как говорится, хозяйское.
- Ну, сосед, тогда будем с тобой прощаться, - сказал Антон, - вряд ли еще увидимся.
Саушкин молча кивнул. И верно, к чему слова. Когда долго друг друга знаешь, попрощаться хватит и взгляда. Однако, Костя упорно отводил глаза.
Антон развернулся и пошел вверх. Ему было так тошно, что впору самому повеситься, не дожидаясь решения пражского суда. А впереди еще целая ночь. Время чтобы собраться с мужеством, как Городецкий сказал Ольге. Чушь сказал. К утру он растеряет последние остатки своего... мужества.
Так хочется, чтобы сейчас здесь, рядом, была Светлана. Но ее нет в Москве и это, конечно, к лучшему. Все бы сразу осложнилось. Нет, жена не стала бы его осуждать и даже, возможно, не стала плакать. При муже. Она не такая, его Светка. Она бы приняла одно простое решение. И Антон, и Гесер знают какое. Как знают и то, что Завулон не пощадит неопытную Светлую волшебницу, вызвавшую его на дуэль. Потому и держит Борис Игнатьич Свету на Тибете. Для Московского дозора потеря мага третьего уровня - болезненно, но не смертельно, а потерять потенциальную Великую Гесер себе не позволит. Скорее всего жену Городецкий увидит только на трибунале.
Значит впереди Антона ждала пустая квартира, в тишине которой даже припасенная в холодильнике бутылка водки не сделает предстоящую бессонную ночь короче.
Внизу хлопнула дверь, кто-то, торопясь, перепрыгивая через ступени, бежал вверх.
Костя вылетел на лестничную площадку, когда Городецкий уже подходил к своей квартире.
- Антон, стой! Не открывай!
Маг остановился. Рука с ключами опустилась.
- Антон, я не могу тебе помочь, но могу хотя бы предупредить, - Костя говорил быстро, опасливо косясь на дверь в квартиру Городецкого и от волнения проглатывая окончания слов, - я знаю, у тебя есть от него какая-то защита. Он говорил мне. Какой-то оберег. Надень. Обязательно надень. Вдруг поможет. И будь осторожен... сосед.
На последних словах вампир уже отступал по ступеням вниз, а, закончив, махнул на прощанье рукой и, не дожидаясь ответа, оглушительно топая, помчался по лестнице.
Вот так, Городецкий, вот так. А ты думал, что у тебя есть еще целая ночь. И больше нет друга.
- Спасибо, - вслед Косте запоздало крикнул Антон. И нащупав в кармане куртки ошейник-оберег, надел его на шею. Громко щелкнула застежка.
- Нет надо мной твоей власти, Завулон.
Тьма злобно ощерилась за спиной Городецкого. Дверь в квартиру медленно, приглашающе распахнулась.
фейкин, начиная с цифры 4. ты уже не читал
-
-
31.03.2007 в 18:42Молькин, ты монстрище!!!!!)))))))))))))))))))))))))))))))))
здорово)))) я щас не способен на адекватные камменты, сначала выложи все до конца (это я так говорю, потому что ты сказал, што конец есть)))))
не томи долго, жду с нетерпением, твой вечный поклонник, М.
и да, што значит не будет секса????? блин, епт))))))))))
и значит, Зава говорил Костику про свой амулет у Антохи?)) могу ли я надеяцца что где то там, за кулисами все таки имеецца пейринг Зава/Костя?))))))
-
-
01.04.2007 в 01:59Офигенно стильная вещь. Детектив прямо.
И оборвала, садюга, как всегда - на самом интересном месте... Что делать - умеешь! Вот умеешь - и все.
Бест.
-
-
02.04.2007 в 14:28-
-
02.04.2007 в 14:29к сожалению, на финал сил не хватило
ладно, выкладываю